Медвежий замок - Страница 49

– Кланяйся, дурень, тебе оказана великая честь! Теперь все новгородские купцы в друзья будут набиваться!

Норманн снова учтиво поклонился и сказал дежурные слова благодарности, покрутил печать, приметил цифры 786, которые явно не являлись годом. Не велика честь замыкать список в тысячу человек.

– Вам дается право открыть в своем городе самостоятельную Ганзейскую контору, – продолжил фон Аттендорн.

Снова поклон и благодарность… зачем ему эта контора, если деревушки и вырастут в город, то он сам будет командовать без чьего-либо спроса.

– Для большой печати необходим ваш герб, постарайтесь принести без задержки.

– У вас найдется, где нарисовать?

Фон Ален протянул лист бумаги. Норманн быстро сделал рисунок ворот с каменными башенками и двух стоящих на задних лапах медведей. Немного подумал и добавил мишкам ошейники и цепи к башням, затем протянул бумагу фон Аттендорну. В кабинете висела звенящая тишина, Шушун вроде бы вообще перестал дышать.

– Эй! С тобой все нормально? – Норманн слегка пнул его в грудь.

– Кхе, ох, никогда не видел такого чуда! Горазд ты боярин!

Опомнились и немцы, сомкнули лбы над рисунком, послышались бессвязные возгласы.

– Готовую печать доставят вам в руки. – Фон Аттендорн наконец оторвался от созерцания простенького рисунка.

– Для обеспечения безопасной торговли Ганзатаг выделяет вам сотню кнехтов! – торжественно сообщил фон Ален.

Здесь уже завис Шушун. После некоторой паузы несколько раз переспросил немцев и только затем перевел Норманну сказанные слова.

– Ты спроси про оплату воинам и их снаряжение, а то дадут мужиков от сохи, мучайся потом с ними.

Шушун снова пустился в расспросы и уточнения, после чего подвел итог:

– Сотня кнехтов с трехлетним опытом службы, при оружии и доспехе, с ними три офицера. Мы им платим жалованье с сентября.

– Ганза является братством, – заговорил Плесков, – поэтому Ганзатаг решил помочь новому брату деньгами и людьми.

На стол легла бумага с бантиком и печатью, текст непонятен, а вот цифра 10000 Witten наводила на размышления.

– Да, да, вы правильно прочитали, – продолжил Плесков. – Десять тысяч виттенов из подвала Ганзарата. – Пока Норманн собирал мысли в кучку, Плесков добавил: – Вам передается один из общественных кораблей и пятьдесят каменотесов.

Лица Конрада фон Аттендорна, Эберхарда фон Алена и Хинриха Плескова лучились счастьем, а в голове Руслана Артуровича Нормашова билась мысль о бесплатном сыре и мышеловке. Тем не менее он снова вежливо поклонился и, стараясь говорить красиво, рассыпался в благодарности за щедрую помощь. Мол, он своими трудами на благо Ганзейского союза будет способствовать процветанию и обогащению. Пожелал Любеку в скором времени стать самым сильным и богатым городом цивилизованного мира. Ему пожали руку, дружески похлопали по плечу, пожелали высоких прибылей и пригласили прийти сегодня на обед.

Уже выйдя из кабинета, Норманн спохватился: обед – это хорошо, только куда прийти. Секретарь с вежливым поклоном сообщил, сюда и одному, за столом будут знающие русский язык люди.

– Время! Быстро за драккарами! Надо успеть ткани до обеда продать.

– Тебе чего спешить, – осадил Шушун. – Покажи сторожу бирку и иди, куда тебе надобно.

– Продукты надо закупить, столько народа нашими припасами не прокормить.

– Не учи, боярин, сами знаем что надобно.

– Ты никак обиделся! – удивился Норманн. – С чего это?

– Чего в карту пальцем тычешь незнамо куда? Сначала научись читать, что там срисовано!

– Вообще-то я специально указал северо-восточный угол Ладоги. А твою руку согнал, чтобы не лез без спроса.

– Так ты картографии обучен? И в Китае был? Не врешь? А зачем место ложное показал? Гости блукать будут.

– Они тебе нужны, эти гости? Торговать с ними я не буду, и для разговоров мы не друзья.

– Вон оно что! Осторожничаешь?

– Сам прекрасно видел, как мед сладкий лили. Неспроста это, и подарки непрошеные.

– Почувствовал подвох? Я-то удивляюсь немецкой доброте – и корабль, и дружину сотенную, и строителей, и денег.

– Прям друзья старые меня увидели и обрадовались. Да брат родной столько не подарит!

– Верно говоришь, купцы всегда прижимисты, а тут чуть ли не золотом осыпают.

– А чего это ты радостно подпрыгивал, когда мне малую печать дали?

– Запомни главное, печать дает право покупать в городе дома, землю за городом, причалы со складами на реке построить.

– Зачем мне здесь дом? Я вон замок на Онеге строю.

– Купи дом и открой в нем трактир для новгородцев, купи другой да открой лавку новгородских товаров.

– А смотреть за этим кто будет? Обворует немчура, я еще и должен останусь!

– Ты меня слушай и покупай землю для складов и причалов, потом новгородцам внаем сдай.

– Что сдать? Причалы?

– А все и сдай, в Новгороде купцов оповести; с одним не договаривайся, пусть вскладчину берут.

– Дельный совет, они друг за другом следить будут, а мне деньги.

– Печать дает право заверить сделку. Ты отправил из Новгорода свой товар, а капитану дал бумагу с печатью.

– Товар выгрузят на городском причале! – догадался Норманн.

– Верно мыслишь. Ганзейцы с такой печатью по морям не ходят, сидят дома да деньги считают.

– Здесь и проблема: я не хочу сидеть ни в Новгороде, ни в Любеке.

– И не надо. Возьми в приказчики Мовчана и Сипого, оба служили у Воробья Завидовича.

– Сговорятся, и плакали мои денежки.

– Нет, они соперники, оба хотели стать у купца по правую руку, не раз в кровь дрались.

– И кому печать?